1 часть: Русская разведка на Западном Кавказе: предистория
Ввиду постоянного недостатка в подготовленных и образованных офицерах в Отдельном Кавказском корпусе иногда даже ссыльные декабристы выдвигались на ответственные посты (И.Г. Бурцев, А.М. Миклашевский, В.Д. Сухоруков и др.) и выполняли важные поручения (Фадеев А.В. Россия и восточный кризис 20-х годов ХIХ в. М., 1958. С.227).
Так, например, писатель-декабрист А.А. Бестужев-Марлинский, проходивший в 1836 году службу в Геленджике, в одном из батальонов тенгинского полка, по приказу генерал-майора Штейбена, был отправлен на фрегат «Бургас» для проведения военно-топографической съёмки берегов от Геленджика до Гагры ( Киреев В.А. Секретная миссия Бестужева //Это было в Сочи-2, Сочи, 2006, с.15).
Сведения, добываемые офицерами-разведчиками, намного превосходили данные полученные от горцев — «конфидентов», которые не отличались ясностью и четкостью. Вот как описывает и оценивает полученные от лазутчиков данные С. Духовской:
«Между тем от горцев-лазутчиков, единственного источника для расспросов, обстоятельных сведений о местности было очень трудно добиться. Например, для расстояний, ни верст, ни миль они не знают и если мерят расстояние, то часами ходьбы; но и о часе у них понятия самые смутные и разнообразные. Случается, что один проводник скажет три часа ходу, другой шесть, а выйдет ни то, ни другое. Или о качестве пути: они могут сказать только: «дорога трудна», «очень трудна», «хороша», «так себе» или что-нибудь в роде того. А бывает, что по пути, указанному как трудный, отряд пройдет, скорее и легче, чем по тому, который назвали хорошим. Поэтому составлять заблаговременно подробный и обстоятельный план действий в предстоящем походе оказывалось невозможным» (Духовской С. Материалы для описания войны на Западном Кавказе. Даховский отряд на южном склоне гор в 1864 году // Военный сборник, № 11. 1864, с.158).
Но непосредственно проникнуть на территорию Западного Кавказа военным разведчикам, было почти невозможно. Удачно выполнить свою миссию удавалось лишь единицам. Пожалуй, первым, кто смог добиться успеха, благодаря умелому использованию обычаев и нравов адыгов, был Г.В. Новицкий. Поэтому остановимся на его миссии подробнее.
После подписания Адрианопольского мирного договора в 1829 году между Россией и Турцией, земли на Черноморском побережье от Тамани и до форта св. Николая отошли к России. Николай 1 в рескрипте от 25 сентября 1829 г. на имя главнокомандующего на Кавказе И.Ф. Паскевича, писал: «Кончив, таким образом, одно славное дело (войну с Турцией.-К.М.), предстоит вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнее – усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных» (Щербатов А.П. Генерал-фельдмаршал граф Паскевич-Эриванский. СПб., 1891. Т.3 с.230).
Для выполнения этой задачи предварительно необходимо было получить подробные разведданные о практически совершенно неизвестных до этого горных районах Западного Кавказа. От исполнителя, кроме знаний, требовались: неутомимость, смелость, высокая добросовестность и значительная опытность. При кавказском штабе было несколько опытных офицеров генерального штаба, но Паскевич выбрал поручика Новицкого. В данной ему, по этому случаю, инструкций требовалось: сделать общее обозрение края, населенного натухайцами, бесленеевцами и проч., т. е. обоих склонов Кавказского хребта на всем протяжении от истоков Кубани до Анапы; собрать сведения о народах и составить маршруты путям, пролегающим вдоль и поперек хребта; составить карту страны; избрать места в окрестностях крепости Анапы для учреждения станиц, и указать способы защиты от горцев; сделать заключения о выгодах и неудобствах поселения.
Новицкий выехал в крепость Анапу и там приступил к собиранию сведений о горцах. Еще в находясь в Екатеринодаре, он узнал от горцев, живущих в Черномории, в Гривином ауле, что проехать чрез земли непокорных горцев можно только под покровительством немирных черкесов, и при том таких, которые были бы открытыми врагами России и пользовались народным уважением мирных и немирных горцев. В продолжение апреля и мая месяцев 1829 года, Новицкий готовился к предстоящей поездке. Тысяча рублей ассигнациями и несколько часов, с азиатским циферблатом, были Новицкому высланы для подарков тем лицам, которые возьмутся провести его по указанным им местностям. Расспрашивая у мирных горцев, приезжавших для торговли в Анапу, о том, кто между ними самые знаменитые наездники и враги кавказской линии, он узнал, что это были Аббаты-Бесленей и Убых и Шеретлук-Пшемаф.
— “Могу ли увидеть этих удальцов? — спросил Новицкий своих собеседников, — дорого бы я заплатил, чтоб видеть этих головорезов!”
Спустя неделю, явился к нему посланец с известием, что Аббаты приехали и ожидают его в двух верстах от Анапы; если он, Новицкий, желает видеть их, то должен прибыть к ним без конвоя. Новицкий в штатском платье отправился на свидание только с переводчиком. При его приближении, Аббаты, лежавшие на бурках в поле, поднялись, а с ними поднялось и до 500 вооруженных черкесов.
— “Бог послал нам клад, и мы, ничем не рискуя, получим за него хороший выкуп”— сказал Бесленей..
Новицкий отвечал: “Я — свободный путешественник, без роду и племени — ничего не имею для своего выкупа, но, путешествуя для любопытства, хочу познакомиться с бытом удалых черкесов и с их лучшими наездниками”.
Бесленей улыбнулся, приказал разостлать бурку и пригласил Новицкого, по горскому обычаю, прилечь вместе с ним. Он удивлялся расспросам мнимого путешественника, — расспросам, имевшим характер неограниченного любопытства, и принял его, действительно, за простого путешественника. Бесленей очень обрадовался, когда Новицкий, окончив свои расспросы, попросил его принять от себя часы, в знак дружбы или куначества, и удивился, когда Георгий Васильевич предложил прислать ему в подарок вещи, нужные для его семейства.
Тогда Бесленей подошел к нему, взял его руку и сказал:
— “Благодарю тебя за доверие ко мне; ты поверил моему слову и приехал без прикрытия, — такой поступок я ценю очень высоко”. — С этими словами, они расстались.
Изучив предварительно обычаи черкесов, Новицкий знал, что, передавая постепенно подарки Бесленею, дождется наконец того момента, когда благодарный черкес, в свою очередь, пожелает услужить ему. На это обстоятельство он возлагал все свои надежды. И действительно, в мае месяце явился снова Бесленей, и дал знать Новицкому о своем желании видеться с ним. Бесленей начал изъявлять Новицкому свою благодарность в самых цветистых выражениях и наконец, сказал:
— “Ты непонятный для меня человек, но в высшей степени гостеприимный! Обычай гостеприимства высоко ценится у нас, и я, свято сохраняя его, спрашиваю тебя: чем могу услужить тебе за все твои одолжения? Требуй от меня чего хочешь, я ни в чем не откажу тебе!”
— “Я в восторге от рассказов твоих об удальстве адиге и абадзе, и потому желал бы видеть их патриархальный быт. Прошу тебя, Бесленей, доставь мне удовольствие видеть лично жилища ваши, обычаи ваши, — и потому проводи меня по вашим землям”.
— “Ах! вижу теперь, — воскликнул Бесленей, — я старый дурак, обманутый тобою! Ты — русский офицер, и, следовательно, лазутчик; но я дал тебе слово исполнить твою просьбу и сдержу его. Только, знаешь ли, во что мне может обойтись исполнение твоей просьбы? — Самое меньшее — жизни! Да, притом, Боже сохрани, если нас поймают! Тебя живого разрежут на куски и выбросят на съедение собакам. Но, повторяю, я дал тебе слово, и оно будет для меня свято”.
Готовясь к поездке в горы, Новицкий заблаговременно, выбрил голову, отпустил бороду и оделся по-черкесски. Один из замечательных горских обычаев — при почетном госте не беседовать с его прислугою — обеспечивал некоторым образом его безопасность. Во время поездки Новицкий выдавал себя за прислугу Аббаты-Убыха и безотлучно находился при нем. Их путь лежал по направлению к перевалу Пчеволез, не доезжая которого они повернули по Баканскому или Атакумскому ущелью.
Новицкий осмотрел: 1) Тоюпсукуе или “Семигорье”, прилегающее к Суджук-кальской бухте; 2) перевал из Абина в Дох, или сторону противоположную Суджук-кальской бухте; перевал из Абина же к Геленджикской бухте. Он так же осмотрел перевалы по рекам Убину и Псекупсу чрез главный хребет к Черному морю. Эти две линии, вместе с Абинской, входили в его соображения при изложении мер к покорению горцев (Эсадзе С. Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны. Майкоп, 1993, с.36-45).
Верный долгу, капитан Новицкий, по отъезде Паскевича, продолжал сношения с черкесами, отыскивал и рекомендовал преданных горцев, хлопотал о вознаграждении их содержанием чинами, с помощью одних привлекал других на нашу сторону, устраивал среди немирных русскую партию; преданные нашему делу горцы служили ему шпионами, лазутчиками, доставляли сведения о поведении мирных, о сношениях их с немирными, предваряли о приготовлениях к набегам, а иногда и сами, соединяясь в партии человек по 300, делали вторжения в земли шапсугов и других немирных черкесов. По его же представлению, семейства горцев, преследуемые у себя за преданность и службу русским, переселяемы были в Черноморию (Сакович П. М. Георгий Васильевич Новицкий. Биографический очерк. 1800-1877 // Русская старина, № 6. 1878, с.296-300).
Самым известным русским офицером-разведчиком на Западном Кавказе в годы Кавказской войны являлся Фёдор Фёдорович Торнау, который в современной популярной литературе получил прозвище – «Штирлиц времён Кавказской войны» (Николин С. Красная поляна — путь к мечте. Ростов-на-Дону, 2005, с.44).
В 1834 году царским командованием было решено проложить сухопутное сообщение вдоль восточного берега Черного моря от Редут-Кале (Кулеви) до Анапы. В 1835 году военная дорога была доведена до Гагры. Но продолжение работ по устройству береговой дороги к северу от Гагринского укрепления требовало предварительной разведки. Квартирмейстер Отдельного Кавказского корпуса полковник барон Х.Х. фон дер Ховен рапортовал Главному штабу: «…чтобы предварительно получить необходимые топографические и статистические сведения о совершенно неизвестных нам сих странах, для приобретения каковых был избран(…) Генерального штаба поручик барон Торнау» (Дзиндария Г.А. Ф.Ф. Торнау и его кавказские материалы 19 века.\\ Торнау Ф.Ф. Секретная миссия в Черкесию русского разведчика. Нальчик, 1999, с.18).
Сведения, добытые Торнау после первой его разведки, были настолько ценны, что он был переведён в следующий чин – штабс-капитана.
Вторая разведка Торнау дала царскому командованию ценные сведенимя о новом районе – участке побережья от Гагры до р.Сочи. Николай 1 «обратив особое внимание на его труды», приказал, «чтобы и на будущее время разъяснение вопросов, относящихся до правого фланга Кавказской линии было поручено именно Торнау» ( Там же. с. 21).
В 1836 году Торнау было поручено «тайное обозрение» морского берега от р. Сочи до Геленджика, благодаря «приобретенной им опытности в обращении с горцами и познанию обычаев и характера сих племен». Эта рекогносцировка закончилась провалом и двухгодичным пребыванием Ф. Торнау в плену. После освобождения из плена Торнау и способствующий его освобождению Тембулат Карамурзин были щедро награждены императором.
Не только освобождением, но и удачным выполнением своих миссий Торнау во многом обязан сопровождавшим его горцам – абхазскому дворянину Микамбая, абазинским князьям Лоовым и др.
Как видно из приведенных выше примеров, для достижения выполнения своих миссий офицеры-разведчики умело использовали местные обычаи, своеобразный рыцарский кодекс чести адыгов, что позволяло им заручиться надёжной поддержкой отдельных черкесских воинов. Без поддержки, которых выполнение заданий на вражеской территории не представлялось возможным.